Министр внес неожиданную интригу в спокойный ход встречи руководителей Роснауки с директорами институтов и молодыми учеными.
Поначалу все выглядело довольно благостно. На брифинге для журналистов руководители Роснауки обменивались взаимными комплиментами с директорами институтов и молодыми учеными. Эта встреча была приурочена к конференции, где подводились итоги ФЦП "Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007-2012 годы". А точнее, одного из направлений программы "Живые системы".
Ученые благодарили государство, наконец-то выделившее науке серьезные деньги, и, в частности, Роснауку, которая сумела грамотно ими распорядиться, проведя жесткий конкурс проектов и выбрав самых достойных. В свою очередь агентство на науке подчеркнуло, что особая его забота - молодые ученые.
Правда, один диссонанс прозвучал. По словам заместителя руководителя Роснауки Инны Биленкиной, в проектах "Живые системы" участвовало всего 350 молодых ученых вместо заявленных программой 1500-2000. Причина, по мнению Биленкиной, кроется в неверно представленной статистике. А в остальном картина достаточно благополучная. Более того, ряд перспективных разработок близок к завершению.
В принципе можно было бы и заканчивать эту встречу, унося в памяти "картину маслом", как говорил герой сериала "Ликвидация". Однако ситуацию, по сути, "взорвал" министр Андрей Фурсенко, обратившись к молодым ученым с двумя вопросами.
- Долгое время наука была на "голодном пайке", но сейчас в нее пошли огромные деньги, и возникла новая проблема: как их истратить, - начал он. - Беда в том, что мы топчемся на небольшой инновационной площадке, где одни и те же лица. Все друг друга знают. Как расширить этот инновационный круг?
Молодой ученый из МГУ Ольга Донцова предложила выход: надо вкладывать большие деньги в нашу фундаментальную науку мирового уровня, тогда и появятся новые персонажи. Простые решения не всегда - лучшие, отреагировал министр. Скажем, финансирование РАН сейчас резко растет, а число публикаций в престижных научных журналах падает. Россия в мировом научном рейтинге опускается все ниже. То есть деньги, увы, решают далеко не все. Кроме того, наши академики не могут предложить однозначные критерии того, какие работы надо считать работами мирового уровня. Жесткие и формализованные оценки по публикациям и цитированию якобы не всегда справедливы и нередко искажают положение дел. Ученые и чиновники минобрнауки увязли в этих спорах, а финансирование продолжается по принципу: "всем сестрам - по серьгам".
Второй вопрос министра к молодежи прозвучал еще более неожиданно.
- Хочу привести пример из прошлого, - сказал он. - В свое время, еще не будучи нобелевским лауреатом, Александр Михайлович Прохоров занимался СВЧ-техникой. А потом вдруг решил, что надо переключиться на лазеры. И предложил своему коллективу месяц на раздумье: как кардинально перестроить работу. Но у одного была на выходе кандидатская, у другого - докторская, третий еще чем-то занимался. В общем, через месяц все принесли формальные отписки. Тогда Прохоров взял молоток и разбил все приборы в лаборатории. Был большой скандал, половина сотрудников уволилась, но оставшиеся начали заниматься совершенно новым для себя делом, хотя его перспективы были очень туманны. А через несколько лет работа была удостоена Нобелевской премии.
Конечно, министр не призывал бить приборы, но он недоумевает, почему молодые ученые предпочитают в науке идти по уже проторенной тропе и не берутся за амбициозные задачи? "Мы несколько раз объявляли конкурс на такие проекты, готовы выделить под них большие деньги, но нет желающих, - продолжил Фурсенко. - Да, это риск, это ответственность, но это и шанс, как говорится, сорвать банк. Вписать свое имя в историю науки, может быть, стать нобелевским лауреатом".
Свою версию предложила студентка МГУ Анастасия Ефименко. Хотя ситуация в науке сейчас резко улучшается, например, в университете сейчас появилось самое современное оборудование, а молодые ученые могут заработать до 1000 долларов, но им пока трудно ставить "нобелевские задачи". Нужны опытные руководители, и особенно среднего возраста. Именно они во всем мире являются научными лидерами, генераторами идей. К сожалению, многие лучшие ученые такого возраста уехали из России. Было бы хорошо их привлечь в страну или хотя бы к совместным исследованиям.
Такая проблема существует, согласился Андрей Фурсенко, но только ли в ней дело? Он привел пример Резерфорда - руководителя знаменитой Кавендишской лаборатории. Когда молодой ученый обращался к нему с вопросом, что делать, то на первый раз великий физик давал тему. Но если просьба звучала вторично, то предлагал визитеру поработать в другом месте. "Кстати, точно так же было и в питерском Физтехе, где я начинал студентом и проработал много лет, - заметил Фурсенко. - Чтобы к тебе серьезно относились, воспринимали как равного, ты должен был прийти и сказать: вы делаете все неправильно, надо по-другому".
Судя то тому, что министр несколько раз возвращался к вопросу об амбициозных задачах, стало ясно, что для него сегодня это самый больной вопрос. Он искренне не понимает, почему ученые к ним равнодушны.
Возможно прояснить картину могут социологические исследования, которые недавно проводились в МГУ. Из опросов следовало, что около 90 процентов будущих ученых готовы разменять истину на успех. Это стало неожиданностью для специалистов. Дело в том, что в науке действуют свои особое моральные законы, выработанные и даже, если хотите, выстраданные, научным сообществом за несколько веков. Впервые этот своеобразный кодекс чести ученых был сформулирован известным американским социологом Робертом Мертоном. Итак, главное для ученого - бескорыстный и ничем не ограниченный поиск истины.
Так вот еще в 2000 году каждый третий студент МГУ готов был жить по Мертону. У них был некий образ идеальной науки и идеального ученого, который служит истине и готов ради нее свести к минимуму свои потребности. Но прошло всего несколько лет и взгляды кардинально изменились. Теперь жить по Мертону согласны в пять раз меньше ученых, чем еще совсем недавно. И самое главное: цель молодых людей теперь - не истина, а успех. Это принципиально другая жизненная установка. В таком случае стоит ли рисковать, ввязываться пусть в очень перспективные проекты, но что впереди? Неизвестность. Можно потратить годы и получить отрицательный результат. Конечно, для поиска истины он не менее важен, чем положительный, однако неудачники не попадают в историю.
Почему же успех становится фетишем? Среди главных причин социологи называют падение в России престижа науки. В глазах общества ученые - уже не особые личности, которые в своих лабораториях проникают в тайны мироздания. Разрушен образ своеобразной Башни из научной кости, где творит элита, высшая каста, считающая, что ученый - это от Бога. И только деньгами ситуацию не восстановить.
Впрочем, это лишь одно из мнений. Несомненно, что вопросы, поставленные Андреем Фурсенко, требуют широкого обсуждения научным сообществом. Они являются принципиальными для будущего нашей науки.
