Политический обозреватель РИА Новости Андрей Колесников.

Хрестоматийный образ советского академика - старичка с бородкой клинышком, наивным взглядом из-под пенсне, вечно погруженного в хитросплетение сложных приборов, напоминающих самогонный аппарат - давно ушел в прошлое. Таких академиков больше нет, а саму Российскую академию наук (РАН) пытаются реформировать уже не первый год. Ученые уезжают за границу, наука страдает от недофинансирования, эффективность исследований российских ученых падает.

Академия видит причины ее неудовлетворительного состояния в недостаточном ресурсном обеспечении. Понятно, что при советской власти, когда и фундаментальные, и прикладные исследования велись в основном по заказу военно-промышленного комплекса, недостатка в финансировании не было. Гуманитарная же составляющая академической науки сводилась почти исключительно к изучению марксизма-ленинизма и оказалась совсем неподготовленной к тектоническим сдвигам именно в политической и экономической системах. В последние полтора десятилетия финансирование сжалось, военно-промышленные заказы потеряли прежнюю ключевую роль, а гуманитарное знание, если называть вещи своим именами, переместилось в консалтинговый бизнес.

Простое, без определения четких целей, увеличение финансирования, естественно, не устраивает государство. Как аккуратно выразился недавно премьер-министр Михаил Фрадков, «недостаток денег перестает быть причиной научно-технического отставания». В последнее время даже появились слухи о том, что профильное министерство образования и науки готовит проект ликвидации РАН и превращения ее в «клуб ученых», который не будет управлять ни имуществом, ни производством научных знаний. Тот факт, что столь радикальная мера не пройдет, стал очевиден после того, как на днях президент поздравил академика Юрия Осипова с 70-летием и ни словом не обмолвился об упразднении академии наук, хотя и прозрачно намекнул на необходимость реформы: «Память (о 300-летней истории академии. - А.К.) крайне важна для нас... Не менее важно будущее нашей науки, и очень рассчитываю на то, что академия всегда будет впереди, всегда будет генератором самых перспективных идей, и все эти идеи будут положены в развитие инновационных технологий в нашей стране, в будущее нашей страны».

Пока вся реформа РАН сводится к инвентаризации ее системы, к сокращению или акционированию некоторых из 450 ее институтов, снижению числа работников. Тем, кто остается работать, зарплаты и прочие выплаты будут повышены. Хотя, по большому счету, все эти меры вряд ли можно назвать реформой в собственном смысле слова, и они не решают одним махом проблемы смены поколений в российской науке и «репатриации» ученых.

В рамках модернизации науки предполагается, что часть ее останется в государственном секторе, и здесь речь прежде всего идет именно о фундаментальных исследованиях, которые можно проводить в рамках РАН, а другая часть - коммерциализуется и будет ориентирована на создание инновационных технологий, которые можно продать на рынке.

Сложность ситуации очевидным образом состоит в том, что, с одной стороны, отделить одно от другого чрезвычайно сложно - фундаментальные исследования влияют на инновации, но, с другой стороны, фундаментальная наука не может дать мгновенного и требуемого рынком эффекта. Потребуется чрезвычайная деликатность в менеджерировании науки и аптекарская точность принимаемых решений.

Академические ученые - от младших научных сотрудников до академиков - чрезвычайно чувствительно относятся к изменениям. Исследование известного российского социолога Сергея Белановского «Оценка состояния Российской академии наук» показывает, что 60 процентов сотрудников академических структур готовы принять участие в акциях протеста в случае закрытия их институтов. Многие ученые, согласно тому же исследованию, склонны поддерживать Коммунистическую партию РФ, националистическую «Родину», партию «Яблоко», популярную в среде леволиберальной интеллигенции. Самый популярный политик в этой среде - Сергей Глазьев, экономист, являющийся сторонником активного вмешательства государства в экономику. Не то что реформа, а любые слишком резкие модернизационные импульсы, исходящие от государства, в любой момент могут стоить кресла министру образования и науки Андрею Фурсенко.

Но как еще может реагировать на изменения система, в которой, по оценке Сергея Белановского, 60 процентов персонала является кадровым балластом, 75 процентам свойственна завышенная самооценка, а доля молодых сотрудников (30-39 лет), которые могли бы «закрыть» разрыв в смене поколений ученых и сохранить преемственность научных школ, с 1991-го по 2005 год снизилась в 2,2 раза?!

Перемены уже критически нужны, но академия напоминает отечественный автопром - надо закрывать заводы, на которых занято огромное число людей, а их увольнение создаст колоссальные социальные проблемы. Приходится выбирать между эффективностью и сохранением рабочих мест.

Внимание к РАН будет приковано в течение всего года еще и потому, что декабре 2006-го истекает срок полномочий президента академика Юрия Осипова, который занимает этот пост с 1991 года. Возможно, омоложение российской науки и ее менеджмента начнут с первого лица РАН, что станет четким сигналом о переменах. Не исключено, что власть сочтет более рациональным проводить управляемые изменения, используя авторитет Юрия Осипова в консервативной академической среде. Впрочем, важнее всего реальный результат, который в нынешних условиях могут дать не бородатые рассеянные профессора, чей образ был создан в кинофильме «Весна» 1947 года выпуска, а молодые и динамичные ученые, одетые в майки и джинсы.