По количеству публикаций в научных журналах Россия вошла в прошлом году в первую десятку. С качеством же статей — тем, насколько часто их читают и цитируют, — дела обстоят хуже. Чем можно объяснить данное явление и как российским исследователям можно исправить негативный тренд, в своем эксклюзивном материале для Indicator.Ru разбирается консультант по ключевым информационным решениям компании Elsevier Андрей Михайлов.
С 2013 года количество публикаций авторов с российскими аффилиациями в международных базах данных ежегодно растет на 10–20%, обгоняя среднемировые темпы. Но если прежде, согласно первым «майским указам», доля российских работ в общемировом потоке публикаций должна была достичь показателя 2,44% (по сути, вернувшись к уровню 2003 года — 2,39%), задача для российской науки на год 2024-й — войти в первую пятерку стран по приоритетным для страны областям науки. То есть наряду с ростом общего объема интеллектуальной собственности, доходов от ее коммерциализации и почти двукратным ростом числа публикаций авторов с российскими аффилиациями в международных базах России предстоит повысить и авторитет научных исследований.
В мире научных публикаций авторитет означает цитируемость. И тут перед российскими исследователями стоит большой вызов. При огромном скачке (и даже, можно сказать, прорыве) по количеству публикаций представителей РФ в международных базах, цитируемость статей российских авторов остается крайне низкой.
В 2018 году исследователи с российскими аффилиациями впервые в своей истории превысили отметку в 100 тысяч публикаций, изданных за год в международных научных изданиях и проиндексированных в Scopus. По данным рейтинга SCImago Institutions Rankings (SIR), Россия с 15-го места в 2013 году всего за пять лет вошла в топ-10 стран по числу публикаций. Однако если взглянуть на показатели рейтинга более детально, обнаруживается менее позитивная картина. Россия, занимая 12-ю строчку по совокупному числу публикаций за последние пять лет в базе Scopus, по средней цитируемости публикаций (Citations per Paper — CPP) за 2015–2019 годы без учета самоцитирования находится на более низкой позиции с показателем в 2,4 ссылки на публикацию. Например, в странах Прибалтики это значение выше семи ссылок на статью, а в Скандинавии выше 10. Это при том, что работы российских авторов действительно активно скачиваются и читаются.
Используя возможности аналитической платформы SciVal, опирающейся на данные Scopus, я и мои коллеги проанализировали возможные причины сложившейся ситуации и постарались ответить на вопрос, почему же сохраняется такая диспропорция между читаемостью и цитируемостью публикаций российских исследователей?
В анализ были включены страны с совокупным числом документов, проиндексированных в Scopus за последние пять полных лет — с 2015 по 2019 годы, свыше 100 тысяч. Таковых оказалось 38 стран (по убыванию): США, Китай, Великобритания, Германия, Индия, Япония, Франция, Италия, Канада, Австралия, Испания, Россия, Южная Корея, Бразилия, Нидерланды, Иран, Польша, Швейцария, Турция, Швеция, Тайвань, Бельгия, Малайзия, Дания, Австрия, Португалия, Чехия, Мексика, Индонезия, ЮАР, Норвегия, Саудовская Аравия, Сингапур, Израиль, Гонконг, Финляндия, Египет, Греция. Срез данных по Scopus был проведен 24 ноября 2020 года, экспорт данных в SciVal был проведен 7 декабря. В расчетах использовались все типы публикаций. Метрики цитируемости исключали самоцитирования.
Читать нельзя цитировать
В первую очередь мы рассмотрели соотношение активности просмотров публикаций (взвешенный по области знаний индекс просмотров — Field-Weighted View Impact, FWVI) и уровень цитируемости [взвешенный по области знаний индекс цитируемости (без учета самоцитирования) Field-Weighted Citation Impact, FWCI] научных трудов российских ученых и исследователей из других стран. Оба этих показателя взвешены по области знания, поэтому позволяют исключить различия в предметной области, влияющих на читаемость и цитируемость — объем публикаций, размер списка литературы, частота цитирований и так далее.
Из 38 анализируемых стран по активности просмотров публикаций (FWVI) Россия занимает 19 место, обгоняя, например, Великобританию, Польшу, Канаду, Германию, Францию, США, Японию, Китай. При этом цитируемость работ российских исследователей действительно удручающе низкая. По уровню взвешенной цитируемости (FWCI) РФ занимает последнее 38 место. Значение FWCI в 0,31 говорит о том, что российские публикации цитируются в три раза хуже среднемирового уровня. А от лидера группы — Гонконга — Россия отстает почти в пять раз. При этом разница между значением FWVI и FWCI в РФ одна из самых высоких. Сопоставимое значение имеют только Малайзия, Индонезия и Иран.
Почему так происходит? Является ли такая тенденция простым нежеланием цитировать публикации российских авторов или все же существует объективная причина?
Гипотеза 1: Низкая доля публикаций на английском языке.
Одним из минимальных критериев индексации источников в Scopus является наличие названия, краткого описания и ключевых слов на английском языке. Работы будут отображаться в результатах поиска, проводимых зарубежными исследователями, но они не смогут ознакомиться с полным текстом, не зная национального языка.
При детальном рассмотрении публикаций российских авторов, проиндексированных в Scopus, становится очевидно, что языковая особенность не носит критического значения. Полные тексты представлены в 84,3% российских публикаций, то есть для большей части научного сообщества основное содержание статей российских исследователей доступно для понимания. Более того, корреляция между двумя показателями средняя — 0,505.
Вместе с тем Россия имеет одно из минимальных значений по данному показателю, опережая только Китай (83,7%) и уступая Мексике (87,4%). То есть доля неанглоязычных публикаций остается необычно высокой для мировой практики. Но все же в полной мере сложившуюся ситуацию с читаемостью и цитируемостью это не объясняет. Так, в Индонезии, Индии, Малайзии, несмотря на то, что подавляющее большинство работ издается на английском языке, тенденция сопоставима с российской. То есть языковой барьер для знакомства с содержанием исследования отсутствует вовсе, но уровень цитируемости сходный с российским.
Гипотеза 2: «Publish or perish» — гонка за количеством во вред качеству
Журнальные метрики не просто отражают качество журнала. Они фиксируют востребованность опубликованных в них работ. Работы высокого качества принимаются в высокорейтинговые журналы, которые привлекают читательскую аудиторию. Авторам сложно обратить внимание научного сообщества к своей работе, опубликованной в малоизвестном журнале.
Публикации ученых с российскими аффилиациями сравнительно редко попадают в высокорейтинговые журналы из первого квартиля (Q1) — 18,9% от общего массива публикаций российских авторов издано в источниках первого квартиля. По данному показателю Россия опережает только Индонезию из числа стран в нашей выборке — 11,1%. Следующим минимальным значением выступает 28,2% у Малайзии. Ведущие страны по данному показателю издают до 70% работ в журналах первого квартиля — Гонконг, Нидерланды, Дания, Сингапур. У ближайших конкурентов России по числу индексируемых публикаций в Scopus — Испании и Южной Кореи — доля таких публикаций составляет свыше 50%. Проверка гипотезы на массиве публикаций 38 стран показала высокую зависимость между значением FWCI и долей публикаций в журналах Q1, коэффициент линейной корреляции высокий — 0,860.
Гипотеза 3: Отсутствие интеграции в международные научные сети
Практика показывает, что статьи, написанные в международном соавторстве, цитируются лучше. Одно из объяснений — работа в интернациональных коллективах, как правило, позволяет проводить исследования на более высоком уровне, а результаты считаются более достоверными. Более того, в международных коллективах результаты получают гласность на разных площадках и продвигаются через разные научные каналы.
Согласно анализу публикаций нашей выборки, коэффициент корреляции между международной коллаборацией и цитируемостью очень высокий — 0,920. Россия, Турция, Китай, Индонезия и Индия имеют как самый низкий уровень международной коллаборации, так и самый низкий уровень цитируемости в группе лидеров.
Гипотеза 4: Публикация в международных изданиях по локальной проблематике
Проблема низкой цитируемости может также быть обусловлена низкой актуальностью проводимых исследований для международного научного сообщества. Например, если проанализировать ключевые слова отечественных и зарубежных исследователей в области музыки, мы видим значительные различия:
Мировой срез (топ-10 ключевых слов): Information Retrieval, Computer Music, Audio Acoustics, Music, Music Education, Computer Science, Acoustics, Computer Programming, Audio Recordings, Musical Instruments.
Россия (топ-10 ключевых слов): Musical Education, Opera, Russia, Contemporary Sculpture, Musical Text, Sergei Rachmaninoff, Art, Ballet, Contemporary Art, Fugue.
Для количественной оценки актуальности тематики в Scopus и SciVal используется метрика Актуальность (Prominence). Данная метрика рассчитывается на основе цитирований, просмотров и среднего CiteScore и характеризует степень интенсивности работы и интереса мирового научного сообщества к выбранной теме.
В целом корреляция между двумя показателями по выборке средняя — 0,555. Однако Россия значительно отстает от рассматриваемой группы стран. Актуальность российских публикаций составляет 77,9 из 100, что на 3,5 пункта ниже Польши, занимающей предпоследнее место, и на 11,1 пункта ниже лидера рейтинга — Сингапура. Так, первый по числу публикаций тематический кластер в России — «Students; Russian; Education», чья актуальность составляет 77,6. Также в топ 20 среди отечественных исследовательских направлений, например, входят «Russia; Russian; Soviet» (13,3) и «Lakes; Gold; Ore Deposits» (11,9). Высокая вовлеченность наших ученых в научные тематики, отличающиеся низкой актуальностью в мире, формирует предпосылки для снижения общего уровня цитируемости российских публикаций.
Гипотеза 5: Стоя на плечах гигантов или колоссах на глиняных ногах?
Качество и последующая цитируемость публикации во многом зависит от полноты проработанного материала и качества источников, используемых в обзоре литературы. Недостаточно полное использование работ зарубежных коллег, и в первую очередь опубликованных в ведущих мировых изданиях, не только ведет к так называемой «туземной науке», но и ставит под сомнение саму научную новизну исследования. Неосведомленность в результатах мировых исследований по рассматриваемой тематике не позволяет формировать качественный литературный обзор, ориентироваться в международной терминологии исследовательского направления и максимально эффективно выбирать ключевые слова, быть в курсе новейшей методологии, иметь доступ к исследовательским данным.
Для проверки данной гипотезы был проанализирован массив списков литературы в двух разрезах — средний объем списка литературы и доля качественной научной литературы, индексируемой в Scopus. По среднему числу источников в списке литературы Россия занимает предпоследнее место — 26,8 источника, опережая лишь Индонезию с 23,5 источника, отставание от лидера почти вдвое — 50,1 источника в работах австралийских ученых. Коэффициент корреляции высокий — 0,813.
По доле международной научной литературы, индексируемой в Scopus, Россия также располагается на предпоследнем месте (65%), опережая Индонезию с показателем 56,9%. В топ-5 стран по взвешенному уровню цитируемости доля источников из перечня индексируемых в Scopus находится на уровне 80% (Сингапур, Гонконг, Дания, Швейцария, Нидерланды). Вместе с тем коэффициент корреляции очень слабый — 0,293, что обусловлено отсутствием высокого уровня цитируемости у статей из Китая, Японии, Ирана и других стран, которые так же активно опираются на международные источники. Если исключить из расчета Россию, Индонезию и ЮАР, средняя доля источников списков литературы, индексируемых в Scopus, стабильно высокая и составляет 78,5%.
Подведем итоги
По результатам проведенного анализа наиболее высокое влияние на уровень цитируемости оказывают вовлеченность в международное сотрудничество, публикация в изданиях первого квартиля по метрике CiteScore и полнота источников списка литературы. Мы видим, что у российских публикаций значения данных показателей действительно низкие. Так, по доле публикаций в международном сотрудничестве Россия находится на 34-й позиции, обгоняя Турцию, Китай, Индонезию, Индию; по доле публикаций в топ-25% изданий и по объему списка литературы — на 37 позиции, опережая лишь Индонезию. Вместе с тем по прочим анализируемым метрикам показатели России также невысоки: по доле публикаций на английском языке страна занимает 37-е место (38-е место у Китая), по доле международных индексируемых источников в списке литературы — также 37-е место (38-е место у Индонезии), а по актуальности тематик — 38-е место.
Цитируемость публикаций международным научным сообществом не является следствием 1–2 факторов, а всегда результат их совокупного влияния. Какие в связи с этим можно дать рекомендации авторам?
Во-первых, проводите систематический мониторинг актуальной научной периодики на английском языке, формируйте представление о текущих передовых исследовательских тематиках и наполняйте свои исследования исчерпывающим обзором качественной научной литературы.
Во-вторых, ориентируйте собственные зарубежные публикации на международную аудиторию, публикуя полный текст на английском языке (даже в индексируемых российских изданиях), используя международную терминологию.
В-третьих, используйте современные цифровые возможности библиометрического анализа для поиска новых, в том числе междисциплинарных, направлений исследований, учитывайте степень востребованности данной проблематики мировым научным сообществом (например, через Scopus, ScienceDirect и SciVal).
В-четвертых, тщательно подходите к выбору журнала, ознакомившись с его метриками (CiteScore, SJR, SNIP) и показателями — долей нецитируемых работ, читательской аудиторией, возможностью доступа и прочими, поскольку они напрямую отражают перспективу будущей востребованности результатов вашего исследования.
В-пятых, формируйте научные партнерства с ведущими зарубежными коллективами. Рабочими инструментами могут стать очное участие в ключевых международных конференциях, анализ авторских профилей в реферативных базах данных и общение в научных социальных сетях (например, Mendeley), программы академического обмена и другие.
